Змеиная гора - Страница 38

– Привилегии, земли… – повторил я за Александром с нескрываемой насмешкой. – Да если я справлюсь с татарами, я сам возьму все, что только пожелаю. И Киев, и Владимир, и все, что приглянется. А захочу, так и провозглашу себя великим князем. Силой возьму все, до чего достану, молодой князь.

– Не станут бояре да удельные князья тебе кланяться, не примут твоей власти.

– Молод ты еще, Александр, неужто не понимаешь, что не оставлю никого. Ни бояр, ни князей. Один всю власть возьму, новые земли завоюю. До ордынцев в их великую степь таким боем дойду, что веками потом вспоминать с оглядкой станут. Да только не власть мне нужна, князь. Не к владычеству стремлюсь, а к будущему. Только созиданием, а не разрушением создается оно. Хочу сделать Русь великой и сильной, независимой, крепкой, и не только оружием, но и законами, разумными правителями. Не империю стремлюсь создать, а только прочную основу государства. И власть давать не по крови и родству, а по чести, по делам. Образование дать людям, защиту, покровительство и заботу. Вот тогда сильней такой державы не будет. Вот тогда никто не посмеет сунуть ненасытное рыло в наши края. Богатые земли, добрые люди, да только головы путевой нет. Все князья – дубье да ворье, да бояре – склочники. За свой кошель пекутся, за свой двор держатся, а что за двором творится – то трава не расти.

– Суровые слова твои, Коварь, да только где взять силу такую, чтобы все земли одним княжим столом удержать?

– Закон – вот сила. Грамотный подход – вот сила. Крепкая армия, верная своему народу, правителю, а не золотой монете. В сущности, что человеку нужно? Земли на прокорм, пусть суровые, но справедливые законы, волю, а не рабство. Вот тогда человек никаких сил не пожалеет, чтобы отстоять такую жизнь. Торговать, меняться, милости просим, но кто войной пойдет, пусть на себя пеняет.

– И ты считаешь, Коварь, что есть у тебя сила сломить всех князей? Создать все, что тебе одному ведомо?

– Богатство не у того, кто имеет много золота. А у того, кто даже малыми средствами распоряжается умело и рачительно. А следовательно, не в сундуках оно, а в голове. А ключ к крепкой власти как раз в этом и кроется. В образовании. Темный народ – он как стадо баранов, куда поведет козел-провокатор, туда и пойдут. А грамотный – он сгоряча решать не станет, он прикинет, что к чему, посоветуется, покумекает, на чьей стороне правда.

– Вот так просто взять и обучить людей грамоте?

– Это не просто, друг мой! – возразил я князю. – И даже очень не просто. Хорошую армию легче поднять и обучить, чем сотню недорослей с ветреными головами вразумить основам азбуки и сложения. Да только потом любая наука идет впрок, как сокровище бесценное. Как неразменный пятак!

– И твоя сила в науках, Коварь? – не унимался Александр, давно потерявший интерес к застолью.

– В ней самой, князь. Здесь, в этих землях, я не больше чем гость. Но мне больно видеть, что добрые люди, живущие на своей земле, терпят лишения только потому, что некому им помочь. А князья, уж прости, только брать горазды. Десятину им дай, повинность исполни! Подчиняйся, поклоняйся, терпи! Рабовладельческие государства всегда будут нищими да убогими. Когда из ста только десять вольных, державной чести не бывать. Раб не станет биться за хозяина.

Наша с князем беседа затянулась до полуночи. Мои домашние уже разошлись, отправились по своим делам и приглашенные к обеду мастеровые, только киевский сотник Ефим прикорнул на лавке у двери. Мы остались с Александром один на один, неспешно продолжая разговор.

Олай был вне себя от ярости и гнева, как и боярин Дмитрий, мой тесть, которого разведчик доставил в крепость. Они оба метались по мастерской, не находя себе места, создавая резкими движениями суету, накаляя и без того напряженную, нервозную обстановку.

– Улыбаются! – хрипел Олай, потирая костяшки пальцев. – Приходят, как гости, безоружные в дома знатных вельмож, в княжьи покои и льют меды!

– Говорят, – поддакнул боярин уныло, – предлагают хорошую плату. Первые десять лет обещают вовсе не обкладывать данью тех, кто добровольно даст припасы и людей в войско. Талдычат все о великом каганате, о сильной и просветленной империи. Сулят большие выгоды от покровительства своего.

– Чувствуют себя как хозяева. С ними большая часть булгарских князей с дружинами. Очень много кочевых племен! – чуть ли не причитал Олай. – Столькие тысячи войск! Все конные, хорошо вооруженные, наглые, бывалые. Видно, не один народ стал их данниками, не одно княжество легло под копыта эдакой силищи!

– А вы думали, что придут в наши лесные края дикие степняки и станут резать всех, кто косо на них посмотрел? Как говорил товарищ Сухов, Восток – дело тонкое. Все в пределах ожидаемого. Это один из сценариев, которого я, собственно, и ожидал! – продолжал бормотать я собираясь с мыслями. – Да, друзья мои, а как вы думали, что я, Коварь, не предвидел подобного от ордынцев? Растрачивать свои силы по пустякам они не будут. Если можно купить – они купят, если можно взять хитростью – они возьмут! Потом затянут удавку, так что даже крякнуть не сможете, а пока не укрепили позиций, будут лить мед да обхаживать, стараясь не пускать в ход грубую силу. Многие купятся на эти уговоры! Лягут развратными девками под завоевателя, думая, что тем самым спасут себя. Как бы не так!

– А может, оно и верно, не стоит перечить басурманам? – чуть ли ни пропищал Дмитрий, теребя рукава шубы. – Ан ну как не сдюжишь ты, Коварь, их силы? Терпеть тебе тогда лютую расправу.

– Дурак ты, боярин! – ляпнул я, совершенно не заботясь о вежливости. – Добровольно, за мнимые посулы самому себя продать в рабство! Да это как же надо с головой рассориться, чтобы даже мысль об этом допускать?! Продаться! Польститься на дешевые уловки! Становитесь рабами, если есть такая охота! Своих же людей, кто не пожелает ордынцам сапоги целовать, на заклание им отдадите! Вот тогда вам будет проклятье! Нет, не мое. От людей ваших верных, от потомков ваших, на рабство обреченных! Сами себя бичевать станете, да только поздно будет. Дадите слабину сейчас, потом триста лет не сможете избавиться от этого ига! И ни вера, ни сила не смогут помочь. Любую заразу надо давить в самом начале! Ты тоже, Олай, думаешь, что стоит принять послов?